Признаем, что редкий иблан долетит до средины Днепра. Просто, редкому иблану придёт такое в голову – долетать до середины. Ведь середина есть самое глубокое место на Днепре. Другое дело, присвоить себе воинское звание полковника, это вполне вероятно. Так и произошло в действительности.

Надев новенький парадный китель с золотыми аксельбантами, Иблан Первый созвал земский собор.

— Народ мой! – простёр он божественную длань над головами взволнованных ибланиан, — высокою моею волей, я объявляю войну супостату.
— Какому? – послышались немногочисленные выкрики с мест.
— Что?. Разве у Иблании уже нет супостата?
— Есть! Есть, батька!
— Кто? – глаза Иблана недобро сверкнули.
— Кто-кто… ляхи-ксёнзы, жиды-арендаторы… кто. Татарва забаловала…
— Турок, батька! – слабо донеслось с галёрки, — турка надобно прищучить! Боспор и Дарданеллы, гей на Царьград!
— Где гей? – насторожился Иблан Первый, — у нас гей за Можай, беломорканалы рыть! Законов не читали?

Народ притих, безмолвствуя. Лишь звёзды сияли куполом над величественным амфитеатром, построенном ещё Ибланом Первым, в ознаменование отмены рабовладельческого строя. Затянувшееся неловкое молчание прервал бодрый девичий Голос из репродукторов:

Вставайте, иблане, на битву последнюю,
Вражеской кровью наполним моря,
Родине явим любовь беззаветную,
Солнце Иблании новой зарёй
Всходит, чтоб не зайти никогда…

Значит, зазвучала песня, в тексте которой употреблена неправильная рифма «моря – зарёй». Лично я считаю это допустимым и отношу к местной литературной традиции. Не знаю. Так, или иначе, ободренные ибланиане потянулись к выходу, где их грубо хватали дюжие гвардейцы и немедленно забривали в рекруты. А как поступали гвардейцы с женщинами? – спросите вы, — тоже хватали? Нет. Дело в том, что женщин среди ибланиан не было вовсе. Женщин в тот период исторического развития заменяло самолюбование, либо практика реинкарнации.

В общем, с горем пополам, выступило войско в поход. Но связь втапоры была плоха. Месяцы проходят в годы – ничего от них не слыхать. Полковник уж забеспокоился, когда вдруг прибежал марафонец с известием. И, только он успел раскрыть рот, как рухнул наземь замертво. Сказалась усталость. Правда, вскоре добежал ещё марафонец. Приближённые предусмотрительно подхватили его подмышки, поэтому он успел произнести слово «сипирь», прежде чем рухнуть замертво.

Задумался Иблан: что за сипирь такая? К тому же шпионы стали доносить, что наглая немчура заграницей развякалась: мол, сипирь должна принадлежать мировому сообществу… В Иблании смекнули – раз та сипирь нужна сообществу, значится, годная вещь. Что, пришлось полковнику во главе резерва отправиться на розыски пропавших основных сил.Долго ли, коротко ли, отыскал Иблан армию. Оказалось – заплутали они по-ходу и очутились в незнаемых краях, в окружении полчищ диких туземцев… А ружжа-то у наших заряжены, как тут удержаться от боестолкновения!

Не мудрствуя, решили отцы командиры применить проверенную веками древнеибланскую тактику. Бойцы передового полка незаметно для противника реинкарнировали в лосей, имитируя мирную пастьбу на ягелях среди вековых зарослей карликовых берёз. Заметив их, наивные голодранцы возликовали: «о, много жирных оленей пришло в этом годе, мясо!» И, как только они сбежались со стойбищ, размахивая арканами, засадный полк принялся палить по ним залпами из пищалей. Озверевшие от грохота передовые лоси довершили разгром мощными передними ногами, ударами копыт.

Вот бы возрадоваться Иблану, да нет! Полковник налетел на ротных, батальонных и прочих отцов-командиров чуть не с кулаками.

— Ах вы блиадины дети! – вопиял он. — Вас послали идти по солнцу, а вы? План для кого придуман, ублюдки?
— Милуй, батька! – заплакали все командиры, — здесь солнце не заходит… мы и шли бессонно кругами… Бес попутал!
— Бес? А это здесь что?
— Сипирь, батька!
— А мне-то что в вашей сипири?
— Сополя! – дружно ответствовали командиры, — можно обменивать на нефтедоллары.

Чтоб не выглядеть голословными, сейчас же поднесли полковнику шикарную сополиную душегрейку и горностаевые варежки впридачу. Потеплело в груди Иблана. Не сразу, но сменил гнев на милость.

— Ладно, мерзавцы, — рассудил он, — настораживайте теперь капканы, силки, петли и прочие ухищрения, а мне спать пора, утомился.

Как заснул Иблан, стали сниться ему величественные просторы земли, изборождённой гусеницами вездеходов, заставленной нефтяными вышками, изрытой рудниками и алмазными копями, где сополю нет места, чтобы плодиться… Проснувшись утром, распорядился Иблан Первый отослать в ниметчину несколько нефтедолларов, и писмецо приложил, писанное собственноручно: «Немцы! Купите себе у мирового сообщества леденцов и ссосите все! Ибо отныне Иблания сипирью приросла.»

Вот так было взаправду.